Говорить о том, что чувствуешь, когда смотришь на полотна Яна Веремера, бессмысленно. Так же как и говорить, чем они захватывают. Но не высказать свое мнение также очень сложно, хотя и опуская размышления о световых приемах и мастерском изображении разнообразнейших поверхностей ввиду отсутствия соответствующего образования.
Мне кажется, что секрет картин Вермера это истинность и правдивость, с которой изображена жизнь простых людей. И интимность, которая приходит с истинностью. Потому что люди изображаются Веремером не в пафосных позах, рассчитанных на публику и зачастую весьма неестественных для человека, как скажем у того же да Винчи. Наоборот, создается впечатление, что ты заглянул в замочную скважину в чужом доме. И вот она настоящая жизнь – прямо перед твоими глазами. Вермер изображает людей такими, какими они есть. Есть в быту, потому что быт – тоже часть нашей жизни. Обе кинематографические попытки воссоздать жизнь художника изображали момент зачатия картины, как проблеск: Вермер просто смотрел на окружавших его людей, и вдруг он видел что-то, что потом переносилось на полотно. Это был просто какой-то момент. Одна поза, жест или выражение глаз, которые оказывались для него чем-то вроде откровения. Вполне возможно, что это лишь домыслы. Что Вермер сам ставил свои модели таким образом, чтобы они выглядели наиболее естественно. Но это только прибавляет ему гениальности…
Как бы там ни было, но его картины чаруют. Захватывают. Они поразительны…
А вы никогда не замечали, как шикарно рифмуется слово блядь с F5? Вот каждый раз когда в окошке X-плорера высвечивается сакраментальная дайрушная фраза: «Бла-бла-бла, через столько-то дней-часофф-минуд запрашиваемая страница может быть соизволит загрузиться», я выхожу из себя, колочу по вышеупомянутой клавише, приговаривая «блядь-F5!, блядь-F5!, блядь-F5!», как мантру. Помогает, однако… нервам.
Только теперь, перечитывая прошлое, листая его белоснежные страницы, испещренные клюквенно-соковыми букоффками, я поняла, почему у нас ничего не получилось.
В какой-то момент, вместо того, чтобы сказать правду, я начала кривить душой.
Я стала врать тебе, а это предательство, при чем самое худшее из всех предательств, ибо я не сказала тебе, что не люблю тебя…
Хуже того, я начала себя заставлять любить тебя. И, несмотря на тот факт, что я таки умудрилась влюбиться, изначальная кривда всегда меня преследовала некой изначальной неправильностью всего происходящего. Будто бы я река из металла, которая так уютно расселась в своем русле, и тут вдруг ее начинают гнуть в другую сторону. Это неимоверно больно…
Очень не хочется, но вынуждена признать, что так и есть. И уже неважно, подходим мы на самом деле друг другу или нет. Предназначены или нет. Смогли бы мы быть вместе или нет…
Все это перечеркнуто, все линии вероятности, как и наше прошлое. Навсегда. И не потому, что мы расстались. Порой люди расстаются только для того, чтобы снова сойтись. А потому, что я обманула и предала саму себя…