уйду в отрыв
хоть и нельзя
уйду в надрыв
хоть не пристало
пушистым снежным
одеялом
пусть залепляют
мне глаза
пусть охлаждают
дикий бред
бросая лед за ворот
куртки
пусть тушат злобою
во мне души
последние окурки
пусть пусть
так надо пусть
ломают
сломатьсяя рада я сама
погибнуть рада ведь так
надо для чуждого мне бытия
так надо что ж
приму я все
и стану милой и пушистой
ажурною как мулине
и как советоское игристой

курить нельзя
и пить нельзя
и бредить ночью
под подъездом
ведь в этом городке
уездном
все знают друг о друге вся
какая жуть какой финал
как много пафоса вначале
как много бисера метали
мы в середине ради Вас
да Вас безвестный Зритель мой
базгласый чуждый и унылый
скучающий и сиротливо
глядящий из партера на меня
Вы здесь один вот это да
всю свою жизнь жила я с мыслью
что пьесою моей дурной
увлечены все все вокруг
хоть и играю я нечисто

но пусто в зале
в ложах тихо
о чем-то спорит с кем-то мышь
возможно с пауком
чего глядишь
зачем один остался в зале
откуда не единожды гоняли
Великодушного Тебя

весь фарс сгорел! зола осталась
я слишком быстро растерялась
на мелочи на слобу дня
устала я Ты удивлен
ничуть и все же с интересом
наигранным или живым
глядишь ты на концовку пьесы
все так же чужд и нелюдим
они вопят что Ты любовь
но за фанерными перегородками театра
встречается такой кошмар и ад
что смерть мне кажется прекрасней
Ты не рад
не опечален ты все понимаешь
ну или по крайней мере ты все знаешь

устала я пора перерождаться
пора взрослеть не телом а душой
но где мне обрести такой покой
чтоб сильной мудрой доброй
справедливой
всепонимающей прилизанной
красивой
и бла бла бла
этсетера
устала я все дело в том
а кто я? я опять не знаю
все точка мне пора
я ускользаю